Обзоры / Станислав Епифанцев

Заканчивается избирательная кампания по выборам президента Киргизии. Страсти кипят нешуточные, выплескиваются тонны и мегатонны компромата, однако киргизские политические штормы не вызывают даже легкой ряби на поверхности политической жизни России. Вряд ли представители российского политбомонда, не говоря уже о простых обывателях, следят за перипетиями политической борьбы на нашем «островке демократии». Обидно, конечно! Но таковы уж правила игры в глобализированном мире. Да и где, казалось бы, Россия, а где Киргизия?

Все это так, тем не менее, Россия и Киргизия связаны между собой множеством зримых и незримых нитей. Но, прежде всего, тем, что до сих пор здесь живем мы, русские люди. И нас еще более 300 тысяч человек. А еще в Киргизии живут люди, которые до сих пор любят Россию, вспоминают добрым словом наше совместное прошлое и даже не прочь быть снова в одном государстве. По крайней мере, опросы говорят, что до 80% граждан республики хотели бы присоединения Киргизии к России в той или иной форме. И это притом, что американцы прикладывают огромные усилия, чтобы выдавить Россию и русских из страны.

Понятно, что прежняя река давно утекла и опять ступить в ее воды никому не дано. Понятно также, что уже двадцать лет на постсоветском пространстве правит бал капитализм, и, говоря проще, никому здесь не стоит раскатывать губу, ни на что. Впрочем, у русских, живущих в Киргизии, иллюзий по поводу России давно нет. В то же время будет справедливо сказать, что, по большому счету, у русского человека нет и не может быть обиды на Россию как таковую. Не должно быть претензий к Родине предков, как бы пафосно это ни звучало.

Вопрос в другом: почему политическая и финансовая элиты России так не любят русский народ? Не любят, заметим, и «своих русских», а уж нас-то - тем более.

Но давайте здесь на некоторое время, так сказать, отойдем немного в сторону от этого наболевшего вопроса.

В свете стратегических интересов России, а также так называемой Доктрины В. Путина о России как собирательнице земель представляется очевидной роль и значимость Киргизии для России. Это понимание совершенно логично вытекает из геополитических реалий. После распада СССР в Центральной Азии образовалось пять независимых государств, ни одно из которых не имело исторического прецедента государственности. Что бы по этому поводу ни говорили национальные историки, однако новые страны являются продуктом советской власти, да и о народах региона в значительной мере можно говорить то же самое. Тем не менее, эти государства имеют между собой серьезнейшие конфликты, часть которых идет из глубины веков, а некоторые, как например, конфликт вокруг Рогунской ГЭС, возникли уже в новейшие времена. Кроме того, в этих странах появились большие противоречия внутри титульных наций, обусловленные возвратом к родоплеменной практике и архаике в современный период развития.

Надо отметить, что, по определению, региональные конфликты в большинстве своем не имеют прямого и окончательного решения в обозримой исторической перспективе. Для России такая ситуация имеет две стороны. Первая - это проблемы на ее южных границах, которые обретают тенденцию к нарастанию и обострению. Суть второй стороны заключается в том, что из-за невозможности решить одни конфликты или чрезвычайной трудности в разрешении других практически все страны региона (за исключением, возможно, Туркмении в силу ее жесткой авторитарности и национальных особенностей) нуждаются в сильном внешнем арбитре-регуляторе. На протяжении всего исторического периода, зафиксированного в письменных источниках, племена и народы региона удерживались в рамках того или иного государственного образования только силой. Других форматов управления регион не знал. В Центральной Азии, и об этом следует сказать прямо, признают только силу и, во вторую очередь, деньги. Именно поэтому авторитет России в 90-е годы был здесь ниже нуля, что непосредственно отражалось на положении русских в странах региона.

И, главное, по этой же причине национальные элиты одновременно боятся как возрастания могущества России, так и ждут его, поскольку самостоятельно справиться с проблемами - и региональными, и внутренними - не в состоянии.

Пока, на мой взгляд, политика России в регионе не только недостаточно эффективна, но и ущербна. Попытка либерального подхода в подражание западной демократии приводит только к ослаблению позиций России, поскольку региональные межгосударственные противоречия в каких-то вопросах даже более серьезны, чем, скажем, проблема Нагорного Карабаха. Просто в силу азиатского менталитета они более завуалированы и до поры до времени носят латентный характер. Иллюстрацией здесь может служить Узбекистан. Открытое предпочтение, которое Россия отдала Казахстану в выборе регионального стратегического партнера, автоматически привело к тому, что Каримов постоянно оппонирует политике России в регионе. Внутренняя антироссийская политика в Узбекистане при этом обусловлена попыткой создания и сплочения единой узбекской нации, для чего и педалируется создание образа врага в лице России. Узбекистан, по крайней мере, при Каримове, никогда не смирится с второстепенной ролью. И пока существует такое положение в политическом раскладе, узбекский лидер будет пытаться найти иной вариант отношений с другими партнерами.

Разумеется, это не является единственной причиной антироссийской политики Узбекистана, но весьма существенной и недостаточно оцениваемой российской политэлитой. В других странах также присутствует подобный момент в националистической идеологии, но не столь явно выраженный.

Казахстан не способен быть эффективным буфером между Россией и остальной Центральной Азией. Армия его слаба и вряд ли способна защитить страну от внешних угроз. Силовые структуры сплошь коррумпированы и недостаточно эффективны в профессиональном плане.

События последнего времени вскрыли давно известный факт о наличии обширной сети радикального исламизма, не являются секретом и связи с кавказским террористическим подпольем (по материалам казахстанской печати). Кроме того, именно через Казахстан пролегли наркопотоки из Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, а возможно, и Туркмении. И именно из Казахстана, из Чуйской долины, идет практически весь поток анаши (гашиш, марихуана). Можно предположить, что эта деятельность «крышуется» на достаточно высоком уровне в силовых структурах.

Именно поэтому очевидно, что Киргизия в региональном раскладе приобретает для России стратегическое значение. При всей своей кроваво-революционной истории последнего времени, при наличии противоречий с соседями и внутренних конфликтов и проблем Киргизия, однако, не имеет настолько существенных противоречий и конфликтов, которые на данном этапе не могли бы быть решены при помощи России. Иные из них, вообще, могут быть разрешены только с помощью извне, другие блокированы и обезврежены под влиянием исключительно внешних факторов воздействия.

Жители Киргизии устали от внутренних конфликтов и совсем не прочь, чтобы кто-то утихомирил национальную элиту.

Что достаточно эффективно делалось при советской власти, и киргизы часто вспоминают прошлые времена «спокойствия и процветания» как лучший период в жизни народа и республики. Но это пока. Стратегическое значение Киргизии хорошо понимают в Вашингтоне. Сегодня в стране действуют несколько тысяч неправительственных организаций, которые прямо или опосредованно финансируются американцами. За последние 5-6 лет рейтинг популярности России упал почти на 10%, то есть американская деятельность исподволь, но ощутимо подтачивает позиции России в стране. В Киргизии действуют также и европейские фонды. Однако благодаря прошлому заделу отношение киргизов к русским достаточно позитивное. Даже существует поговорка: «Если увидишь во сне русского, то это к удаче». Впрочем, уже очевидно, что багаж прошлого на глазах тает и если не предпринять решительные шаги к исправлению ситуации, то в ближайшем будущем американцы будут окончательно доминировать в Киргизии. Так называемая революция прошлого года впервые в новейшей истории озвучила и привела в действие антирусские лозунги. Многие киргизы даже приветствуют создание американской базы на юге страны в Баткенте, ожидая оттуда привнесения стабильности в регион и оживления экономической активности.

И здесь самое время вернуться к нашему отложенному вопросу.

Даже такой беглый анализ показывает, что в Центральной Азии, и в частности в Киргизии, сходятся стратегические интересы России. В этой ситуации поддержка русской диаспоры в Киргизии, безусловно, в интересах Москвы. Русские, адаптированные не просто к жизни в Киргизии, но и сумевшие выжить в сложнейших обстоятельствах, могли бы стать золотым фондом России в здешних краях.

Недаром Бжезинский считает, что залогом вытеснения России из региона является выдавливание русского населения.

А нас нынче не только выдавливают, но и угнетают со всех сторон, в том числе, и российские бюрократы. И это происходит на фоне того, что национальные образования внутри России уделяют всемерное внимание именно сбережению и умножению своих народов. Но если говорить о сбережении русского народа, то настоящим бедствием для него являются наркотики, а страны нашего региона, прежде всего, являются участниками наркотрафика, направленного в Россию.

Следует также признать, что наркотрафик является одной из главных проблем в российско-киргизских отношениях. Киргизия стала важным элементом цепи между Афганистаном, Таджикистаном и Казахстаном. Попытки остановить наркопоток на границе Афганистана и Таджикистана малоуспешны. На огромной территории Казахстана тоже оказалось весьма проблематично пресечь поток наркотиков по многим причинам, в том числе, из-за политически «целесообразного» замалчивания этой проблемы в отношении «лучшего друга» - России.

Но при условии, что Россия решительно войдет в Киргизию экономически, именно в Киргизии будет возможно наладить эффективную антинаркотическую борьбу.

Это тем более важно еще и потому, что есть реальная угроза того, что опиумный мак снова начнут выращивать в самой Киргизии, где он в свое время хорошо рос. Представляется совершенно необходимым превращение Киргизии в форпост России в регионе. Это значит, что роль русской диаспоры в Киргизии следует пересмотреть безотлагательно.

Существенным фактором такой политики может стать переформатирование Киргизии в центр русской культуры, русского языка, наконец, в русский цивилизационный центр для всех стран региона. Казахстан, являющийся региональным стратегическим партнером России, не в состоянии выполнять подобную функцию. Во-первых, в силу труднопреодолимых националистических тенденций, явно и скрытно поддерживаемых руководством страны, а во-вторых, из-за значительного удаления столицы Астаны от других стран региона, да и от собственных наиболее густо заселенных районов. Киргизия же находится в непосредственной близости от соседей, имеет либеральное законодательство, является единственной страной в регионе, где русский язык имеет статус официального. Кроме того, она пока еще обладает развитой транспортной инфраструктурой, в стране прекрасный климат с хорошей снежной зимой на севере и субтропиками на юге. Киргизия может стать альтернативой Турции как зона отдыха для населения Сибири и Урала.

Значительную роль в укреплении позиций русского мира и России в регионе может сыграть Русская Православная Церковь. За годы независимости РПЦ, безусловно, поднялась, приобрела авторитет и у русского населения, и у властной элиты.

Если учесть, что при советской власти РПЦ существовала в достаточно непростых условиях, когда любое посещение церкви выявлялось и каралось по партийно-комсомольской линии, то следует признать опыт киргизской и казахстанской епархий уникальным. РПЦ в Киргизии и Казахстане стала влиятельным общественным институтом. Владыка Алексий дважды был признан «Человеком года» в Казахстане. Большой популярностью и влиянием обладал и Владыка Владимир в Киргизии, показателем чего были отношения с руководством страны. Такое положение РПЦ в странах Центральной Азии, несомненно, способствовало и сохранению авторитета Русского мира, помогало русским морально адаптироваться к реалиям нового времени.

По сути, Церковь на какой-то период оказалась единственным общественным институтом, на который могла опираться русская диаспора. В условиях, когда Россия забыла о соотечественниках, значение Церкви трудно переоценить.

Важным элементом влияния России в регионе явилось бы создание сети русских школ и гимназий. В сущности, влияние России все еще ощущается в странах региона именно благодаря русскому языку и русской культуре. Однако это влияние не бесконечно, старое поколение учителей просто-напросто вымирает, а новых учителей или не готовят совсем, или готовят, но весьма посредственного уровня и в мизерном количестве. А между тем, в регионе вполне возможен ренессанс русского языка. Титульное население возвращается к пониманию, что знание русского - это жизненно важный шанс для их детей, большинство из которых, увы, вынуждены будут искать работу за границей, прежде всего, в России. Знание языка позволит им получать лучшую зарплату, поэтому они стремятся учиться в русских школах.

Сейчас в России поднимается вопрос об обучении трудовых мигрантов русскому языку и открытию для них сети школ. Но ведь очевидно, что такие школы целесообразнее открывать здесь. Эффект получается и экономический, и политический, да и русским диаспорам от этого только польза. Следует особо отметить, что затраты на реализацию такой политики будут невелики и при этом многократно перекроются стратегическими выгодами.

Но вот только дождемся ли мы таких отношений с Отечеством? Надежда, как говорится, умирает последней…